Лесной фронт. Задача - выжить - Страница 51

Когда я вернулся на поляну, бойцы уже почти закончили работу. Гришин и Винский, отправленные к реке, до сих пор не вернулись, а Лешка с Селивановым добивали последние патроны. На расстеленной мешковине были выложены штук сорок гильз. Поскольку ситуация изменилась, и, скорее всего, минировать будем болото, столько нам не надо было.

— Заканчивайте, — сказал я им. — Мины с нажимными взрывателями делать не будем. Только растяжки.

Из лесу вышли Гришин с Винским. Лешка, увидев пришедших, заржал.

— Был у нас в хозяйстве хряк, — еле произнес он, — Так ты, максим, вылитый он!

Я тоже улыбнулся. Действительно, вид у Гришина был живописный. Боец был настолько измазан грязью, что казалось, будто весь день провалялся в луже вместе с тем самым хряком. Вдобавок ко всему, с него еще и ручьями текла вода.

— Ты смотри, ребятам-то не попадись. — продолжал Лешка. — А то зажарят ненароком…

Гришин сначала насупился, а потом тоже рассмеялся.

— Тебя, Лешка, они скорее зажарят. Ты поупитаннее. — а потом объяснил свой внешний вид. — Над рекой, на обрыве глину нашел. Копать глубоко сильно, а по обрыву спуститься — никак. Попытался было, да в воду грохнулся. Так из воды глину в котелок и набирал. А потом Андрей меня вытащил.

— Молодцы! — отсмеявшись сказал я. — Объявляю благодарность!

Гришин вытянулся и, еле сдерживая смех, гаркнул:

— Служу трудовому народу!

— Вот отдохнешь с полчасика, и снова принимайся служить. — продолжил я и покосился на Митрофанчика, — А Алексей пока нам глину замесит.

Лешка сразу стих.

— А чего я-то? — недовольно буркнул он.

— А что б мы потом сравнили, кто из нас больше на хряка похож. — за меня ответил Гришин, присаживаясь на траву и снимая мокрую гимнастерку.

— Только смотри, Лешка, — продолжал давать ценные указания я, — что б была липкая и вязкая. А то, переведешь продукт — сам за глиной пойдешь.

Недовольный Митрофанчик принялся замешивать глину, а я пошел инспектировать результаты работы по разборке патронов. Ребята справились хорошо — ни одна гильза не была порвана. Учитывая, что вытаскивать без инструмента пули из 14.5-миллиметровых патронов — задачка еще та, бойцы заслужили поощрение. Только вот поощрить их, собственно, нечем. Ладно, что-то придумаем.

— Вроде готово. — сказал Лешка, вытирая грязные руки пучком травы.

Я подошел и из котелка щепотку глины. Растер ее между пальцами. Показалось, что раствор получился слишком густой. Добавил немного воды и перемешал палкой. Взял еще щепотку. Глина липла к пальцам как пластилин. В самый раз. Теперь попробуем сделать осколочную рубашку.

Взяв горсть гвоздей, я густо рассыпал их на крышке одного из ящиков со снарядами, потом, зачерпнув из котелка глину, обмазал ей одну из гильз. Глины получилось многовато. Счистил немного обратно в котелок, снова обмазал гильзу, стараясь получить слой в пару миллиметров. Потом положил ее в центре россыпи гвоздей и прокатал. Гвозди прилипли хорошо.

— Отрежьте кто-то полоску мешковины, — сказал я наблюдавшим за моими действиями ребятам. — По ширине что б была с полгильзы.

Сергей тут же выполнил мою просьбу и протянул мне полоску ткани. Одной рукой держа гильзу за дульце, второй я попытался обмотать ее мешковиной. Не получалось. Я пытался обмотать как можно туже, но глина выдавливалась тканью наружу, а большинство гвоздей обсыпалось. Немного подумав, я очистил с гильзы уже начинающую подсыхать глину и снова обмазал, прокатал в гвоздях.

— Сделайте полоску, чуть шире длины гильзы.

Взял вновь поданный кусок мешковины, аккуратно, не стараясь сделать туго, обмотал гильзу.

— Сережа, отрежь два куска проволоки. Чуть длиннее пальца.

Селиванов штыком отрубил куски проволоки и, пока я держал гильзу, повинуясь моим указаниям, обвязал мешковину сначала по канавке вокруг донышка гильзы, а потом по дульцу — над местом, где оно начинало утолщаться. Только после этого я снова попытался потуже перетянуть гильзу узким куском мешковины. Чувствовал, что глина поддается под пальцами, но наружу, сдерживаемая тканью, не вылазит. Закрепив ткань, я показал результат бойцам.

— Поняли? Теперь разбиваетесь на пары и делаете так же. Один обмазывает гильзы, второй обвязывает проволокой и мешковиной. Готовые гильзы положить сушиться на солнце. Всего делаем двадцать штук.

Бойцы принялись за работу и вскоре на солнце сушилось требуемое количество кустарных корпусов для противопехотных мин. Я взял тот, который делал сам — вроде уже подсохло. Под жарким солнцем глина быстро затвердела.

— Теперь повторяем все по новой, — сказал я. — Берите те, которые уже подсохли и обмазывайте мешковину глиной. Потом гвозди и опять мешковина. Ну, вы поняли.

Часа через два, стройные гильзы превратились в толстые комки грязи, нашпигованные гвоздями. 'Рубашку' мы сделали в три слоя. Глина, конечно, при взрыве, скорее всего, превратится в пыль, а вот гвозди должны разлететься хорошо. Я объявил перекур и присел отдохнуть.

— Я вот что думаю, — сказал вдруг, обычно молчаливый, Винский. — Взрывчатки туда мало поместится. Гильза маленькая, меньше гранаты будет. Не убьет никого.

— Нам главное что? — спросил я, затянувшись сигаретой, и сам ответил. — Что б корпус разлетелся и взрывом разбросало вокруг осколки. Так?

— Ну так, — согласился Андрей. — Но осколки здесь тоже мелкие. Толку-то от тех гвоздиков?

— А ты представь, — продолжал я, — Что в паре метров от тебя рванет такая штука и нашпигует тебя десятком-другим таких гвоздиков. Не убьет, но бой продолжать ты уже не сможешь. Это как дробью в тебя выстрелить. Дробинка маленькая, но когда их много — разорвет в клочья бок, который со стороны взрыва или, например ногу, руку… Понятно?